Граф Калиостро, или Жозеф Бальзамо. Том 2. Александр ДюмаЧитать онлайн книгу.

      – Хочешь, чтобы я это сделала?

      – Вот именно.

      – А ты знаешь, что будет, если я скажу мадемуазель, господину Филиппу и барону, что встретила тебя здесь?

      – Будет все, как ты сказала. Только меня не выгонят, потому что я, слава богу, давно уже выгнан, – просто изобьют до полусмерти. А вот кого выгонят, так это Николь.

      – То есть как Николь?

      – Ее, ее, Николь, которой через ограду бросают камни.

      – Ох, поберегитесь, господин Жильбер! – тем же угрожающим тоном предупредила Николь. – На площади Людовика XV у вас в руке был зажат лоскут от платья мадемуазель.

      – Вы уверены?

      – Про это господин Филипп рассказал отцу. Он еще ни о чем не догадывается, но ежели ему подскажут, может догадаться.

      – И кто же ему подскажет?

      – Да хотя бы я.

      – Ох, поберегитесь, Николь, а то ведь может стать известно, что вы, делая вид, будто снимаете кружева, подбираете камни, которые вам бросают из-за ограды.

      – Неправда! – крикнула Николь, но тут же перестала отпираться. – Разве это преступление – получить записку? Преступление – это прокрасться в дом, когда мадемуазель раздевается. Ну, что скажете на это, господин Жильбер?

      – Скажу, мадемуазель Николь, что для благоразумной девушки вроде вас преступление – подсунуть ключ под садовую калитку.

      Николь вздрогнула.

      – И еще скажу, – продолжал Жильбер, – что если я, знающий господина де Таверне, господина Филиппа и мадемуазель Андреа, и совершил преступление, вторгшись к ней, то лишь потому, что очень тревожился о здоровье своих бывших хозяев, и особенно мадемуазель Андреа, которую пытался спасти на площади Людовика XV, причем настолько успешно, что в руке у меня, как вы только что сказали, остался клочок от ее платья. Еще я скажу, что если, вторгшись сюда, я совершил вполне простительное преступление, то вы совершили преступление непростительное, впустив в дом своих хозяев чужого человека и позволив этому чужаку укрыться в оранжерее, где провели с ним почти целый час.

      – Жильбер! Жильбер!

      – Вот она добродетель – я имею в виду добродетель мадемуазель Николь! Вы считаете непозволительным мое пребывание в вашей комнате, между тем как…

      – Господин Жильбер!

      – Так что можете сказать мадемуазель Андреа, что я в нее влюблен. А я скажу, что влюблен в вас, и она мне поверит, потому что вы имели глупость объявить ей об этом в Таверне.

      – Жильбер, друг мой!

      – Вас выгонят, Николь, и вместо того, чтобы отправиться вместе с мадемуазель в Трианон к дофине, вместо того, чтобы заигрывать там с красавчиками-вельможами и богатыми дворянами, чем вы не замедлите заняться, если останетесь на службе, так вот, вместо всего этого вам придется уйти к вашему возлюбленному господину де Босиру, всего-навсего капралу и солдафону. Ах, какое падение! А ведь честолюбивые устремления мадемуазель Николь заходили куда дальше. Николь, любовница французского гвардейца!

      И, расхохотавшись, Жильбер пропел: